Юлия вревская и тургенев. Юлия Вревская

# Дата: 14 Сен 2010 17:29 - Поправил: admin

Замечательную статью о Юлии Вревской написал в своё время Леонид Николаевич Афонин. За неимением под рукой нужной книги, я даю статью по газетной публикации в "Орловском вестнике" от 16.08.2006 г.
(admin)/

Леонид Афонин

Подвиг Юлии Вревской

Юлия Петровна Вревская... Человек изумительной, поистине героической судьбы. Своей красотой, умом, образованностью, обаянием она очаровала Петербург и Париж. Знакомством с нею дорожил Виктор Гюго. Ее хорошо знал Ференц Лист. Она была в числе тех немногих друзей Ивана Сергеевича Тургенева, кому он в письмах и разговорах доверял свое самое заветное, самое задушевное.
О жизни Юлии Петровны Вревской известно немного. Дошло до нас несколько ее писем к Тургеневу и сестре, строчки о Вревской в воспоминаниях современников, в их переписке, в военных реляциях. Конечно, среди всего, что напоминает о Вревской, самое дорогое – это тургеневские письма к ней, 50 писем Ивана Сергеевича.
Юлия Петровна родилась в 1841 году в семье Варпаховских, принадлежавшей к старинному дворянскому роду, из которого вышло немало офицеров. Военную карьеру избрал и брат Юлии Петровны – Владимир. В 1857 году шестнадцати лет Юлия Варпаховская вышла замуж за вдовца – генерал-лейтенанта барона Ипполита Александровича Вревского, который командовал войсками на лезгинской линии Кавказа. Был он намного старше своей юной жены – в 1857 году ему исполнилось уже 44 года. Учился он вместе с Лермонтовым в школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Окончил Вревский и Академию Генерального штаба. Служа на Кавказе, он сблизился с декабристами Беляевым, Назимовым и другими. В 1840 году на квартире Ипполита Александровича Вревского в Ставрополе бывали Лермонтов, друг и родственник Лермонтова – Алексей Столыпин-Монго, брат Пушкина – Лев Сергеевич. По свидетельству декабриста Беляева, Вревский был «один из образованнейших и умнейших людей своего времени». В 1858 году Ипполит Александрович Вревский получил смертельную рану при штурме лезгинского аула и 30 августа умер, «оставив по себе память искусного и храброго военачальника».
Юлия Петровна была женой Вревского недолго. Однако вполне возможно, что муж не раз рассказывал ей о Лермонтове, о декабристах, и эти воспоминания, несомненно, должны были производить сильное впечатление на молодую женщину, которой самой было суждено совершить подвиг.
О Вревской Тургенев рассказывает: «Она была молода, красива; высший свет ее знал; о ней осведомлялись даже сановники. Дамы завидовали ей, мужчины за ней волочились... два-три человека тайно и глубоко любили ее. Жизнь ей улыбалась, но бывают улыбки хуже слез».
Активная, деятельная натура Вревской не могла примириться с монотонной малосодержательной жизнью, которою вынуждена была жить в Петербурге она – вдова прославленного генерала, придворная дама, светская красавица.
Юлия Вревская хочет утолить свою мятущуюся душу сменой впечатлений. Она путешествует. Побывала в европейских столицах, на Кавказе, в Венеции, Крыму, Александрии, Иерусалиме... Она встречается с сирийскими пашами и английскими крестьянами, с греческими князьями церкви и египетскими бедуинами. Внимательно вглядывается в быт и нравы орловской деревни. С жадностью Вревская набрасывается на книги. Читает Пушкина, Жорж Санд, Тургенева, Сервантеса, Гюго, Диккенса, Достоевского... Перед нею проходит вереница героинь и героев прославленных романов, в которых она ищет смысл жизни, идеал, пример для подражания. Начитанность Вревской изумляла профессиональных литераторов. С нею советовались писатели.
С Тургеневым Юлия Петровна познакомилась, вероятно, в 1873 году. В апреле 1874 года он писал Вревской уже как своей доброй знакомой, радовался, что ей понравился рассказ «Живые мощи», надеялся на встречу с нею. И вот 5 июня 1874 года Тургенев пишет Вревской из Спасского с надеждой, что, может быть, Юлия Петровна сама его навестит (поместье Ю. П. Вревской – Мишково Малоархангельского уезда Орловской губернии. – Ред .). Как говорится, не бывать бы счастью, да несчастье помогло. Тургенев захворал. «Сколько я пролежу, Бог весть», – писал он Вревской 16 июня из Спасского. Юлия Петровна сразу же приехала к больному Тургеневу. В Спасской усадьбе она пробыла пять июньских дней. Проводив ее, Тургенев писал 26 июня: «Милая Юлия Петровна! Когда Вы сегодня утром прощались со мною, я – так, по крайней мере, мне кажется – не довольно поблагодарил Вас за Ваше посещение. Оно оставило глубокий след в моей душе – и я чувствую, что в моей жизни с нынешнего дня одним существом больше, к которому я искренне привязался, дружбой которого я всегда буду дорожить, судьбами которого я всегда буду интересоваться».
С тех пор переписка Вревской и Тургенева становится особенно доверительной, задушевной. Ивану Сергеевичу кажется, что если бы они встретились «молодыми, неискушенными — и главное — свободными людьми...» Он обрывает мысль на полустроке. «Докончите фразу сами», — грустно предлагает он Юлии Петровне. Это сожаление, этот вздох о несостоявшемся счастье, которое, по мысли Тургенева, было возможно, не раз угадывается в тургеневских письмах Вревской. Ей Тургенев доверяет свои замыслы, рассказывает, как пишется роман «Новь», рекомендует прочитать «Анну Каренину», «Благонамеренные речи» Щедрина, потому что мнением своей корреспондентки весьма дорожит, к совету ее прислушивается. Вероятно, Вревская написала Тургеневу, что ему следовало бы проститься с умирающим Некрасовым. Иван Сергеевич вначале возражал, а потом все же пришел, чтобы последний раз пожать руку другу молодых лет... Тургеневу – он в этом признается не однажды – тягостна разлука с Вревской, он встревожен, узнав, что Юлия Петровна собирается ехать в Индию, в Америку. «Вы меня дождитесь, – просит он в мае 1876 года. – 20 мая самый последний срок моего приезда в Петербург. А в Америку, в Испанию и даже в Индию Вы уже поезжайте потом. Лучше всего бы отправиться вместе в Орловскую губернию – как Вы полагаете?» Вероятно, в письмах Юлии Петровны были и горькие раздумья, размышления. Недаром же Тургенев ей советует: «Не предавайтесь слишком мрачным мыслям: жизнь, конечно, не слишком красивая вещь – да другого еще пока ничего не придумали».
Порою Тургенев шутливо упрекал Вревскую, что «через ее жизнь проходят какие-то таинственные незнакомцы». Думается, что отчасти помогает нам расшифровать эти тургеневские намеки современный болгарский писатель Георгий Каростоянов – автор интересной повести о Вревской «Верность за верность», вышедшей недавно в Софии в русском переводе и хорошо известной и советским читателям. В статье «Памяти Юлии Вревской» Георгий Каростоянов писал: «Особенно большую роль в ее жизни сыграла ее дружба с болгарином Стефаном Грозевым, в котором пламенело сильное желание совершить что-нибудь значительное для освобождения своей родины, порабощенной турками. Он помогал Вревской узнать и принять воззрения русских гуманистов – писателей и философов Герцена, Добролюбова и Чернышевского. Горячее патриотическое чувство ее близкого друга коснулось и ее нежного сердца. Не видя Болгарии, она беззаветно полюбила ее». Знал ли Тургенев, что спустя четверть века после романа «Накануне» еще раз в самой жизни, в живой действительности повторяется история Елены Стаховой и Дмитрия Инсарова? Знал ли Тургенев тайну Вревской? Возможно, что-то Ивану Сергеевичу было известно, о чем-то он догадывался, но, судя по письмам, Вревская умела хранить свою тайну. Однако легендарную судьбу Вревской Тургенев предчувствовал, предсказывал: «Это замечательное существо, – говорил он. – Она фанатически готова на самопожертвование. Такой и умрет она».
В 1876 году на освободительную борьбу болгарских патриотов турецкие поработители ответили жуткой резней, зверским, поголовным истреблением сотен и тысяч женщин, детей, стариков. Волна негодования залила всю Европу. В защиту народа Болгарии на весь мир прогремел голос Виктора Гюго. С трибуны французского парламента он говорил: «Режут народ. Где? В Европе. Есть свидетели этого? Есть свидетель – весь мир. Правительства видят ли это? Нет...»
Тургенев столь же горячо и гневно вступился за порабощенный народ, который турки истребляли при явном попустительстве европейских правительств и прежде всего английской королевы Виктории и ее министров.
Когда же Россия объявила войну Турции, Тургенев, как и многие его передовые современники, глубоко сочувствуя борьбе славянских народов против турецкого ига, писал Вревской: «...Дай бог нашим смиренным героям в больших сапогах действительно выгнать турку и освободить братьев славян».
Стоит ли удивляться, что Юлия Петровна Вревская – натура деятельная, высокогуманная, наделенная необычной отзывчивостью на человеческую боль и страдание, Вревская, выросшая под воздействием русской литературы, мечтавшая о подвиге тургеневской Елены Стаховой, как только начались военные действия против турок, сразу же решает ехать в Действующую Армию. Она продает свое орловское имение, чтобы создать санитарный отряд, в котором сама Юлия Петровна становится рядовою сестрой милосердия. В ответ на просьбу Вревской Главнокомандующий русской Дунайской армией Великий князь Николай Николаевич-Старший распорядился: «Главная квартира Действующей Армии разрешает санитарному отряду, прикрепленному к Троицкой общине, сопровождать войска и жертвовать собой ради ближнего. Выражает сердечную благодарность уважаемой баронессе Вревской за проявленное ею благородство – решение принять на себя содержание отряда, состоящего из двадцати двух сестер и врачей. Просьба и личное желание баронессы Вревской разрешить отряду действовать на передовых позициях будут рассмотрены дополнительно».

Источник: www.orel-story.ru